Традиционный клоунский колпак с бубенчиками является стилизованной короной. Он подчёркивает, что клоун является не просто развлекателем высшего общества, но альтер эго короля.
В некотором роде роль шута здесь важнее роли правителя. Это понимали и великие правители, и великие шуты. Поэтому шутовского колпака (как в переносном, так и в прямом смысле) не чурались представители высшей знати. Но были и иные — работавшие «голосом падишаха» и открыто говорившие то, что лично государь сказать не может.
Устойчивость системы обеспечивалась тем, что государь, при любых превратностях судьбы, не мог стать шутом, а шут, как бы высоко не взлетел, не мог претендовать на трон. В нынешней терминологии — обеспечивалось надёжное разделение ветвей власти.
А потом на Украине появился Зеленский. Вчерашний скоморох. Не шут у трона, а потеха толпы внезапно возносится на высшую ступень власти, минуя все остальные. В глазах голосовавших за него простодушных антипорошенковцев, он должен был объединить деспотической властью достоинства короля и шута, слить Небеса и Землю, Бога и человека, произвести революцию общественного сознания, в результате которой на Украине моментально, без дополнительных усилий, воцарится всеобщий мир, а бараны и гиены будут спокойно пастись вместе, вознося хвалу величайшему государственному деятелю всех времён и народов.
Неуязвимость Зеленского базируется на том, что он делает ровно то, что делал бы на его месте какой-нибудь Мырослав с Гуцульщины или Васыль с Полтавщины, не говоря уже о многочисленных Мыколах из Новороссии. Проблемы у Мыкол, Васылей и Мырославов начинаются когда они оказываются на «Азовстали» или в каком-нибудь ином столь же неудачном месте, пока же конкретно над ними не каплет, они не склонны не то, что осуждать, а даже обсуждать политику и стратегию своего президента и верховного главнокомандующего ВСУ. Более того, они с рвением, достойным лучшего применения, пишут доносы и убивают тех, кто кажется им предателем, ибо слишком часто высказывает сомнения в правильности действий руководства.
